Журнал "Научное Образование" в eLIBRARY.RU

  • na-obr@mail.ru
  • Статьи в следующий номер журнала принимаются по 30.04.2024г.

   Регистрационный номер СМИ: ЭЛ № ФС 77 - 74050 от 19.10.2018г. Смотреть

   Свидетельство регистрации периодического издания: ISSN 2658-3429 Смотреть

   Договор с ООО "НЭБ" (eLIBRARY.RU): № 460-11/2018 от 21.11.2018г.

     
kn1    kn2
     
     
kn3    kn4
     

Субъективная сторона массовых беспорядков

Дата публикации: 2020-11-01 21:45:32
Статью разместил(а):
Савушкин Никита Дмитриевич

Субъективная сторона массовых беспорядков

The subjective side of riots

 

Автор: Савушкин Никита Дмитриевич

Институт Права Волгоградского Государственного Университета, Волгоград, Россия.

e-mail: scald94nick@mail.ru

Savushkin Nikita Dmitrievich

Institute of Law of Volgograd State University, Volgograd, Russia. 

e-mail: scald94nick@mail.ru 

 

Аннотация: В статье даётся уголовно-правовая характеристика субъективной стороны преступления, предусмотренного ст.212 УК РФ (массовые беспорядки), анализируются позиции учёных об элементах субъективной стороны массовых беспорядков, исследуются мотивы, цели и виды умысла, характерные для данного преступления

Abstract: The article gives a criminal legal description of the subjective side of the crime under the article 212 of the Russian Federation Criminal Code (riots), analyses the positions of scientists on the elements of the subjective side of riots, the article includes the exploration of motives, goals and type of intent. 

Ключевые слова: массовые беспорядки, организация массовых беспорядков, участие в массовых беспорядках, вовлечение в массовые беспорядки, призывы к массовым беспорядкам.

Keywords: riots, riot organization, participation in riots, involvement in riots, riot calls.

Тематическая рубрика: Юриспруденция и право.

 

Субъективная сторона любого преступления характеризуется в первую очередь виной. Преступление, предусмотренное ст. 212 УК РФ, несомненно, является умышленным, однако в уголовно-правовой науке нет единого мнения о характерном для массовых беспорядках виде умысла. Часть исследователей указывает, что умысел может быть только прямым, такую позиции придерживаются А.В. Новиков, А.В. Галахова, А.И. Чучаев, А.В. Бриллиантов. Некоторые правоведы, например, Ю.Н. Демидов, Э.А. Арипов, А.З. Ильясов и П.В. Агапов, утверждают о наличии как прямого, так и косвенного умысла.

Так, Ю.Н. Демидов пишет: "... При определении ответственности организаторов массовых беспорядков необходимо вменять им в вину все происшедшие в ходе указанных эксцессов преступные действия: погромы, разрушения, поджоги, вооруженное сопротивление власти. Однако очевидно, что организатор беспорядков может и не предвидеть всего массива преступлений, фактически совершаемых толпой. Вместе с тем, сознательно допуская вероятность некоторых подобных последствий, при разработке общего плана действий участников беспорядков, определении объектов посягательств и т.п., организатор может руководствоваться и косвенным умыслом. В этом случае умысел будет прямым в отношении вида последствий (например, при призыве к совершению погромов, поджогов) и косвенным применительно к масштабам происшедших событий, размерам причиненного ими ущерба".

Заявление о том, что организатор массовых беспорядков может действовать с косвенным умыслом кажется мне необоснованным. Состав преступления, предусмотренного ч.1 ст. 212 – формальный, соответственно, данное деяние считается оконченным с момента совершения действий, направленных на организацию массовых беспорядков, сопровождаемых насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением оружия, взрывных устройств, взрывчатых, отравляющих либо иных веществ и предметов, представляющих опасность для окружающих, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти. Соответственно, размер последствий, причинённых указанными деяниями, не имеет значения для квалификации действий организатора массовых беспорядков. Несомненно, в процессе массовых беспорядков могут быть совершены умышленное причинения вреда здоровью различной тяжести, грабёж, разбой, убийство, а также иные деяния, требующие дополнительной квалификации. Вполне вероятно, что организатор массовых беспорядков, предвидел возможность совершения деяний, выходящих за рамки его прямых указаний и относился к этому безразлично, но будет ли он нести за данные преступления ответственность?

Организатор массовых беспорядков осуществляет предварительное планирование преступления и руководство участниками в процессе. Для того, чтобы вменить ему в вину совершенные участниками массовых беспорядков умышленные преступления против личности, собственности, порядка управления и иные действия, требующие дополнительной квалификации, необходимо установить наличие конкретных действий, направленных на организацию данных преступлений, что исключает косвенный умысел организатора.

Деятельность, направленная на организацию массовых беспорядков, может совершаться лишь с прямым умыслом. Косвенный умысел противоречит самой сути деятельности организатора массовых беспорядков.

Умысел лица, занимающегося склонением, вербовкой или иным вовлечением лиц в участие в массовых беспорядках на мой взгляд также, как и умысел организатора может быть лишь прямым, что объясняется схожестью деятельности организатора и вербовщика. Если первый решает логистические задачи и координирует действия участников, то второй занимается их поиском и привлечением к преступной деятельности. Вербовщик, как и организатор, не может относиться к последствиям своих действий, выражающимся в совершении участниками действий, предусмотренных ч.1 ст.212 безразлично, соответственно субъективная сторона преступления, предусмотренного ч.1.1 ст.212 характеризуется виной в форме прямого умысла. 

Вопрос об умысле участника массовых беспорядков также является весьма неоднозначным. Преступление, предусмотренное ч.2 ст.212 УК РФ обладает формальным составом, но означает ли это умысел при этом может быть только прямым? В дискуссии о видах умысла в преступлениях с формальным составом и возможности наличия в них косвенного умысла высказываются различные мнения. Ряд авторов, например, В.В. Лунев и М.А. Кауфман указывают, что преступления с формальным составом могут быть совершены только с прямым умыслом, утверждая, что лицо, совершающее преступление с формальным составом, осознаёт опасность деяния и желает его совершить. Некоторые исследователи, напротив, говорят о том, что преступление с формальным составом можно совершить и с косвенным умыслом. Также существует и третья точка зрения, которой придерживаются Г.А. Злобин, Б.С. Никифоров и С.Ю. Кораблева, и заключается она в признании отсутствия практического значения деления умысла на прямой и косвенным в преступлениях с материальным составом.

Мнение о том, что преступления с формальным составом могут совершаться исключительно с прямым умыслом является наиболее распространённой.

Подтверждение данной точки зрения можно найти в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. Например, в п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. № 45 "О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений", п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. № 1 "О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм" закреплено, что указанные преступления могут совершаться только с прямым умыслом.

С другой стороны, норма, содержащаяся в ч.1 ст.25 УК РФ гласит: «Преступлением, совершенным умышленно, признается деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом». Исходя из прямого толкования нормы, можно сделать вывод о том, что вид умысла необходимо обязательно устанавливать в каждом конкретном случае, в том числе в преступлениях с формальным составом.

Сложность определения формы умысла участника массовых беспорядков отчасти является следствием многообразия проявлений данного деяния. Ч.2 ст.212, предусматривающая ответственность участника массовых беспорядков, отсылает перечню деяний, указанному в ч.1 ст.212: насилие, погромы, поджоги, уничтожение имущества, применение огнестрельного оружия, взрывчатых веществ и взрывных устройств, оказание вооруженного сопротивления представителю власти. Имея столь разнородный список, мы вынуждены определять форму вины, исходя из конкретного проявления участия в массовых беспорядках.

Проводя различие между косвенным и прямым умыслом, следует определить волевое содержание конкретного деяния, выраженное в отношении к предполагаемым или наступившим последствиям.

Насилие как одна из форм проявления массовых беспорядков не только причиняет физические страдания, но также может иметь последствия в виде вреда, причинённого здоровью, однако участник массовых беспорядков может действовать не только с прямым умыслом, но и с косвенным, не желая причинять вред, но сознательно допуская его причинение.

Погромы и поджоги представляют собой сугубо целенаправленные действия, совершаемые лишь с прямым умыслом.

Уничтожение имущества – преступление с материальным составом, предполагающее наступление соответствующих последствий, при этом участник массовых беспорядков может как желать, так и допускать наступление тяжких последствий своих действий, а может относить к ним индифферентно. Иными словами, уничтожение имущества как форма проявления массовых беспорядков, может быть осуществлено как с прямым, так и с косвенным умыслом.

Применение огнестрельного оружия, взрывчатых веществ и взрывных устройств, оказание вооруженного сопротивления представителю власти совершаются лишь с прямым умыслом.

Субъективная сторона преступления, предусмотренного ч.2 ст. 212, характеризуется виной в форме умысла, вид которого определяется исходя из конкретной формы выражения, конкретного деяния, совершаемого участником массовых беспорядков.

Правоприменитель при квалификации массовых беспорядков часто сталкивается с ситуацией, при которой участник массовых беспорядков совершает несколько деяний, одно из которых совершено с косвенным умыслом, а другое с прямым. Если обратиться к судебной практике, можно заметить, что массовые беспорядки характеризуются как умышленное преступление, при этом вид умысла не указывается, что обусловлено наличием прямого и косвенного умысла в одном преступном акте с одной стороны и отсутствием влияния формы вины на квалификацию данного массовых беспорядков с другой.

Весьма неоднозначен вопрос определения субъективной стороны призывов к массовым беспорядкам. В науке присутствуют диаметрально противоположные взгляды относительно вида умысла лица, призывающего к массовым беспорядкам.

Р.Х. Кубов определяет преступление, предусмотренное ч.3 ст.212 как особый вид подстрекательства.

А. Соловьев утверждает, что «призывающий к активному неподчинению, к массовым беспорядкам и насилию над гражданами действует с косвенным умыслом и лишь сознательно допускает возможность наступления вредных последствий от своих действий. Он может и не желать их наступления или надеется, что "ничего плохого не произойдет", а лишь так выражает свою активную позицию, не заботясь о последствиях».

Выражая свое мнение по данному вопросу, Г.С. Злобин и Б.С. Никифоров, говорят о том, что «ответственность за подстрекательство должна наступать как в тех случаях, когда подстрекатель желал совершения преступления исполнителем, так и в тех, когда он сознательно допускал, что исполнитель может решиться на совершение определенного умышленного преступления. Последняя ситуация возможна, например, при провокации исполнителя на совершение преступления, когда целью подстрекателя является не достижение преступного результата, входящего в состав, а причинение вреда (уголовная ответственность, потеря морального престижа, ответные действия жертвы) исполнителю». При этом данные авторы указали, что последствия, определяющие волевой элемент умысла лица, призывающего к массовым беспорядкам, заключаются не в общественно опасных последствиях действий участников, а в самом факте совершения участниками действий, составляющих объективную сторону преступления, предусмотренного ч.2 ст. 212 УК РФ. Это значит, что отношение именно к последствиям действий участников не имеет значения для квалификации действий подстрекателя.

Мнение о наличии косвенного умысла в действиях подстрекателя можно оспорить, поскольку сложно представить, что такой подстрекатель осознанно призывает других лиц к массовым беспорядкам, не желая при этом, чтобы склонённое им лицо совершало преступные действия, составляющие объективную сторону данного преступления. Даже если лицо, призывающее к массовым беспорядкам, относится безразлично к последствиям действий участников, его безразличное отношение к самому факту совершения участниками противоправных действий невозможно, поскольку в данном случае такое лицо не реализует свои мотивы, а его действия теряют всякий смысл.

Опираясь на вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что преступление, предусмотренное ч.3 ст. 212 УК РФ, может быть совершено лишь с прямым умыслом.

Схожим образом следует определять умысел лица, ответственного за прохождение обучения, заведомо для обучающегося проводимого в целях организации массовых беспорядков либо участия в них. В случае с преступлением, предусмотренным ч.4 ст.212 последствия, определяющие волевой элемент умысла, заключаются в совершении действий, направленных на организацию или участие в массовых беспорядках.

Лицо, проходящее целенаправленное обучение не может иметь косвенные мотивы в отношении организации или участия в массовых беспорядках, оно осознавало незаконных характер своих действий, предвидело общественно опасные последствия и желало их наступления, это значит, что субъективная сторона преступления, предусмотренного ч.4 ст. 212 характеризуется виной в форме прямого умысла.  

Не смотря на то, что цель и мотив преступления не входит в число признаков составов, предусмотренных ч.1,1.1, 2 и 3 ст. 212, нельзя отрицать их уголовно-правовое значения. Даже не будучи обязательными признаками преступления цели и мотивы могут повлиять квалификацию, послужить отягчающим или облегчающим вину обстоятельством, способствуя индивидуализации наказания. Также определение целей и мотивов помогает отграничить смежные составы преступлений. 

Мотивы организаторов (ч.1 ст.212), вербовщиков (ч.1.1 ст.212), участников (ч.2 ст.212), лиц, призывающих к массовым беспорядкам (ч.3 ст.212) и лиц, проходящих обучение для участия в массовых беспорядках (ч.4 ст.212) в целом схожи.

Попытки сформулировать мотивы субъектов преступлений, предусмотренных ст.212 УК РФ предпринимались многими авторами, при этом их мнения в этом вопросе крайне схожи.

Среди основных мотивов указываются:

- недовольство социально-экономической ситуацией, недовольство работой органов власти и/или органов местного самоуправления, недовольство низким уровнем жизни и т.д.

- националистические или иные шовинистские настроения, хулиганские мотивы, политические экстремизм.

- корыстные мотивы, которые могут сочетаться с вышеуказанными мотивами.

Основываясь на вышесказанном можно сделать выводы о том, что неотъемлемым элементом субъективной стороны преступлений, предусмотренных ч.1,1.1,3,4 ст. 212 УК РФ, выступает вина в форме прямого умысла. При этом вид умысла участника массовых беспорядков (ч.2 ст. 212 УК РФ) напрямую зависит от формы участия и конкретных действий. Однако вид умысла не имеет значения для квалификации деяний, предусмотренных ст.212 УК РФ.

Законодатель не рассматривает цели и мотивы в качестве обязательных признаков массовых беспорядков, тем не менее они способствую индивидуализации наказания, выступая в роли смягчающих или отягчающих обстоятельств и помогая законодателю в разграничении смежных составов преступлений.

 

ЛИТЕРАТУРА:

1. Агапов П.В. Ответственность за массовые беспорядки по Уголовному кодексу РФ II Вестник Волжского университета им. В .Н. Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 32.— Тольятти, 2003. — С. 11S.

2. Арипов Э. А. Уголовная ответственность за массовые беспорядки (по материалам Кыргызской Республики и Российской Федерации): дис. канд. юрид. наук. — М., 200В. — С. 170.

3. Демидов Ю .Н. Массовые беспорядки: уголовно-правовой и криминологический аспекты. М., 1994.

4. Злобин Г. А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. — М., 1972. — С. 110, 113.

5. Ильясов А. З. Уголовно-правовые и криминологические проблемы массовых беспорядков: дис. канд. юрид. наук. — Махачкала, 1999. — С. 85.

6. Кауфман М.А. Нормативная неопределенность в уголовном законодательстве // Журнал российского права. — 2009. — № 10. — С. 58.

7. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации !под ред. А. И. Чучаева. — М., 2010.

8. Кораблева С .Ю. Место косвенного умысла в российском уголовном праве // Юридическое образование и наука. — 2009. — № 3.

9. Кубов Р. Х. Совершенствование практики применения норм УК РФ об организационных формах преступной деятельности // Российский следователь. — 2006. — № 4. — С. 16.

10. Лунев В.В. Субъективное вменение. — М., 2000. — С. 39.

 

. . . . . . .