Квалифицирующие признаки хищений: вопросы квалификации и дифференциации

Qualifying signs of theft: issues of qualification and differentiation

 

Автор: Голоскокова Алина Викторовна

Институт Права Волгоградского Государственного Университета, Волгоград, Россия.

e-mail: goloskokova.lina@gmail.com

Goloskokova Alina Viktorovna

Institute of Law of Volgograd State University, Volgograd, Russia.

e-mail: goloskokova.lina@gmail.com

 

Аннотация: В статье рассмотрены проблемы дифференциации уголовной ответственности за преступления против собственности. С учетом анализа отдельных признаков объективной стороны состава преступления опровергается необходимость чрезмерной законодательной дифференциации. Предлагается новый подход к разграничению отдельных преступлений против собственности. 

Abstract. The article dwells on the problems of differentiation of criminal responsibility for crimes against property. Given the analysis of individual characteristics of the objective side of the crime, the need for excessive legislative differentiation is refuted. A new approach to the distinction between individual crimes against property is proposed. 

Ключевые слова: признаки хищений, способ совершения преступления. 

Keywords: signs of theft, way of committing a crime.

Тематическая рубрика: Юриспруденция и право.

 

Преступления против собственности были и остаются одними из наиболее распространенных в структуре преступности Российской Федерации. Согласно официальной статистике проблемы дифференциации уголовной ответственности за преступления против собственности всегда находились в центре внимания ученых. Обусловлено это не только теоретическим интересом к указанной проблематике, но и практическими соображениями. 

В научной литературе традиционным считается положение о том, что признаком кражи и грабежа является способ совершения преступления. Считается, что указание на тайность или открытость хищения в ст. 158 и ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации соответственно характеризует способ завладения имуществом.

Вместе с тем, раскрывая признаки скрытости и открытости кражи, ученые, как правило, выходят за пределы понимания способа как признака объективной стороны состава преступления, что ставит под сомнение позицию, когда тайность или открытость относят именно к способу завладения имуществом. 

Рассматривая признак тайности, ученые, как правило, обосновывают необходимость выделения в ней объективных и субъективных моментов. К объективным признакам скрытости относят случаи изъятия имущества, если оно происходило при наличии хотя бы одного из следующих факторов: 

1) при отсутствии владельцев; 

2) при отсутствии посторонних лиц; 

3) в присутствии посторонних лиц, которые не видели по факту изъятия имущества;

4) если посторонние лица не осознавали противоправности изъятия имущества; 

5) когда посторонние свидетели не обнаружили свое присутствие виновному. При этом субъективный критерий, который, обычно, считают приоритетным, заключается в том, что у виновного должны быть основания осознавать изъятие имущества как то, что происходит незаметно для других. 

Аналогичные разъяснения содержатся и в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Так, Пленум Верховного Суда Российской Федерации в п. 2 постановления № 29 от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» отметил, как тайное хищение чужого имущества (кража) следует квалифицировать действия лица, совершившего незаконное изъятие имущества в отсутствие собственника или иного владельца этого имущества, или посторонних лиц либо хотя и в их присутствии, но незаметно для них. В тех случаях, когда указанные лица видели, что совершается хищение, однако виновный, исходя из окружающей обстановки, полагал, что действует тайно, содеянное также является тайным хищением чужого имущества.

Попробуем выяснить, что именно надо понимать под способом совершения преступления и можно ли тайность или открытость хищения в таком ее понимании относить к способу совершения преступления. В этом отношении надо указать, что, исследуя преступное деяние, не надо забывать о том, что происходит оно не изолировано, а в тех конкретных условиях, в которых оно было совершено. 

Именно поэтому существенными характеристиками преступного деяния являются способ, место, время и обстановка его совершения. На наш взгляд, в определенной степени надо согласиться с В.М. Кудрявцевым, который считает, что те признаки объективной стороны состава преступления, которые в юридической литературе часто называются «факультативными», фактически не могут считаться самостоятельными признаками, поскольку они только характеризуют преступное деяние. С объективной стороны к составу преступления, по его мнению, относятся не сами по себе способ, место, время и обстановка совершения преступления, взятые отдельно от деяния или вместе с ним, а внешняя сторону общественно опасного деяния, совершенного определенным способом, в определенных условиях, месте, времени и обстановке. 

Способ совершения преступления приобретает свое реальное выражение в самом акте поведения. При этом телодвижения, которые образуют физическую сторону преступного деяния, осуществляются с помощью действий в определенной последовательности. Способ совершения преступления во многом определяет характер действия: - внешние, объективные свойства, которые позволяют отличить одно действие от другого; - влияет на степень общественной опасности совершенного деяния; - имеет своим функциональным назначением обеспечить выполнение преступного деяния, направленного на достижение преступной цели. 

В уголовно-правовой литературе понятие «способ совершения преступления» описывается с помощью терминов «прием», «метод», «порядок», «последовательность движений и приемов» и тому подобное. При этом в реальной жизни при совершении преступного деяния, как правило, используется не один прием или движение, а целый комплекс. 

Проанализированные понятия способа совершения преступления, по нашему мнению, не позволяют относить указание на тайность или открытость хищения к способу совершения преступления. Ведь на тайность хищения в судебной практике влияют не объективные характеристики преступного изъятия чужого имущества, а субъективное восприятие виновным факта изъятия. При этом даже в том случае, когда изъятие имущества объективно происходит в присутствии посторонних лиц, осознающих противоправность такого изъятия, хищение будут рассматривать как тайное, если виновный считал, что делает это незаметно для других лиц. Ведь форма совершения преступления не меняется в зависимости от того, наблюдают за изъятием имущества потерпевший или посторонние лица. Замечая определенное противоречие между пониманием скрытности и пониманием способа совершения преступления, отдельные ученые предлагают относить тайность не к образу, а к обстановке хищения.

Правда, по моему мнению, указанное противоречие не исчезает. Ведь, как уже было отмечено, хищение следует рассматривать как тайное даже в тех случаях, когда оно происходило в присутствии посторонних лиц, однако виновный считал, что делает это незаметно для них, даже если при этом он ошибался. Таким образом, как бы не хотели это отрицать, но определяющим при решении вопроса о тайности или открытости хищения являются не объективные (внешние) характеристики преступного деяния, а субъективное восприятие виновным факта завладения чужим имуществом в момент его изъятия. Учитывая это, можно сделать парадоксальный, на первый взгляд, вывод о том, что указание на тайность или открытость хищения характеризуют не объективные, а субъективные признаки состава преступления

Определение тайности как субъективного отношения виновного к факту завладения имуществом в момент его извлечения позволяет критически оценить позицию Пленума Верховного Суда Российской Федерации относительно квалификации деяний виновного, который завладел чужим имуществом, сознательно воспользовавшись чужой ошибкой, возникновению которой он не способствовал, и при отсутствии сговора с лицом, ввела потерпевшего в заблуждение. При определенных обстоятельствах (например, когда имущество имеет особую историческую, научную, художественную или культурную ценность) такие действия могут быть квалифицированы по ст. 160 Уголовного кодека Российской Федерации.

В ст. 158 УК РФ под хранилищем понимаются хозяйственные помещения, обособленные от жилых построек, участки территории, трубопроводы, иные сооружения независимо от форм собственности, которые предназначены для постоянного или временного хранения материальных ценностей. В той или иной степени отдельные ученые поддерживают такое понимание хранилища [12, С. 207]. Вместе с тем, некоторые ученые идут еще дальше и, развивая эту позицию, отмечают, что признак стационарности не характерен для понятия хранилища, поскольку они могут быть и подвижными (переносными). 

При этом приводится довольно неоднозначный пример о том, что хищение самого подвижного (переносного) хранилища нельзя квалифицировать как хищение с проникновением – ведь в данном случае именно хранилище также выступает предметом хищения. Не оспаривая отсутствие в приведенном примере рассматриваемого квалифицирующего признака, как позиция и является достаточно небезопасной (ведь проникновение в похищенный сейф рано или поздно все же произойдет), попробуем на этом примере показать парадоксальность такого понимания хранилища. 

Вполне справедливо по этому поводу отмечается в литературе, что под местом совершения преступления как одним из признаков объективной стороны состава понимают определенную территорию, на которой было совершено общественно опасное деяние. 

При таком подходе к пониманию этого признака объективной стороны состава преступления вряд ли можно отнести к месту совершения преступления разного рода рефрижераторы, цистерны, переносные сейфы и другие подобного рода хранилища. Ища существенные признаки понятия хранилища, в отдельных случаях ученые усматривают их в наличии охраны или других внешних препятствий, которые затрудняют доступ к имуществу. Такое понимание существенных признаков хранилища действительно позволяет отнести к объекту этого понятия: переносные сейфы, цистерны, рефрижераторы, а также кошельки, на которых установлены специальные замки, затрудняющие доступ к имуществу. Рассмотрим еще один пример. Лицо похитило чужое имущество из тумбочки, на которой висел замок, который можно открыть гвоздем. Максимальное наказание за такое хищение будет в два роза больше по сравнению с тем, если бы похищенное имущество лежало на тумбочке. 

Таким образом, в пределах одного квалифицирующего признака законодатель искусственно и, на наш взгляд, неправомерно объединил различные по своему правовому значению материальные объекты, которые учитываются законодателем в механизме уголовно-правовой охраны, в частности, дифференциации уголовной ответственности за хищение. 

По нашему мнению, на сегодня такое существенное усиление уголовной ответственности за различные виды хищения возможно только при условии, когда именно хищение сопровождается нарушением дополнительного объекта уголовно-правовой охраны, которым в данном случае являются отношения по поводу обеспечения охраны жилища и иного владения лица. В связи с этим можно предложить изменить указанный квалифицирующий признак и исключить из него указание о помещениях и хранилищах. Зато сформулировать его как проникновение в жилище или другое владение лица. 

В контексте понятия способа совершения преступления достаточно неоднозначным является вопрос о понимании отдельных составов преступлений против собственности, в частности грабежа (ст. 161 УК РФ), разбоя (ст. 162 УК РФ), вымогательства (ст. 163 УК РФ). Речь идет о том, можно ли те способы воздействия на потерпевшего, которые использует виновный для завладения имуществом, правом на имущество или совершение действий имущественного характера, рассматривать как способ совершения преступления. На наш взгляд, на этот вопрос необходимо дать отрицательный ответ. Если рассматривать этот вопрос относительно грабежа, то нужно отметить, что для объективной стороны данного состава преступления характерны два обязательных действия – это хищение (изъятие имущества), а также насилие (физическое или психическое). При этом в данном случае имеет место состав преступления двух объектов, поскольку вред причиняется не только отношениям собственности, но и отношениям по обеспечению здоровья лица. 

Насилие при грабеже может происходить до самого факта хищения имущества или одновременно с ним. 

Учитывая то, что насилие посягает на дополнительный в данном случае объект уголовно-правовой охраны и может быть отделено во времени от самого хищения имущества, насилие нельзя рассматривать как способ хищения. Несколько сложнее обстоит дело с разбоем. Дело в том, что объективная сторона разбоя вообще предусматривает только одно общественно опасное деяние, которое заключается в применении насилия (ст. 162 УК РФ). О направленности этого преступления еще и против собственности свидетельствуют признаки не объективной, а субъективной стороны этого состава преступления, в частности, цель – завладение чужим имуществом. 

Чем обосновывается такой вывод, остается непонятным. В связи с этим позволим себе напомнить, что довольно долгое время в истории развития уголовного законодательства момент окончания разбоя связывался с моментом завладения имуществом. 

Действительно, существующая сегодня конструкция состава разбоя слишком уж напоминает квалифицированный вид умышленного убийства – убийство из корыстных побуждений. Вместе с тем несмотря на то, что в определенной степени и это преступление направлено против собственности, оно вполне правильно отнесено законодателем к преступлениям против жизни и здоровья лица. Думается, что с целью гармонизации законодательной конструкции разбоя и его структурного размещения в системе Особенной части Уголовного кодекса, целесообразно было бы или отнести его к преступлениям против жизни и здоровья (это могло бы происходить путем дополнения отдельных складов квалифицирующих признаков указанием на корыстный мотив), или изменить конструкцию состава по аналогии с грабежом. 

Считаем, что на сегодня вопрос о квалификации действий виновного в части фактического завладения имуществом при разбое остается открытым, так же, как и вопрос о завладении имуществом при умышленном убийстве из корыстных побуждений. 

Проведенный анализ законодательной конструкции отдельных составов преступлений против собственности позволяет сделать вывод, что используемая законодателем терминология не всегда позволяет однозначно решить вопрос о том, какой именно признак состава преступления она обозначает. Кроме того, обоснованным считаем вывод о необходимости проведения дальнейших исследований квалифицирующих признаков, которые используются законодателем для дифференциации уголовной ответственности за преступления против собственности, с целью исключения безосновательной дифференциации. 

 

Литература:

1. Верина Г.В. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против собственности: проблемы теории и практики: дисс. ... докт. юрид. наук. Саратов, 2003. 510 с. 

2. Кудашев Ш.А. Проблемы дифференциации уголовной ответственности за хищения чужого имущества (в законе и судебной практике). М.: Юрлитинформ, 2010. 144 с. 

3. Кругликов Л.Л. Способ совершения преступления (вопросы теории): автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1971. 18 с. 

4. Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М.: Госюриздат, 1960. 244 с. 

5. Лопашенко Н.А. Преступления против собственности: теоретикоприкладное исследование. М.: ЛексЭст, 2005. 408 с. 

6. Объективная сторона преступления (факультативные признаки): учеб. пособие / Под ред. А.В. Наумова, С.И. Никулина. М., 1995. 213 с. 7. Панов Н.И. Способ совершения преступления и уголовная ответственность. - Х.: Изд-во Высшей шк. при Харьк. ун-те, 1982. 161 с. 

8. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. - Т. III: Преступления в сфере экономики. СПб.: Пресс, 2008. 786 с.

 9. Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М.: ЮРКНИГА, 2003. 480 с. 

10. Ткаченко В.И. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1985. 27 с.