Понятие, сущность и значение досудебного соглашения о сотрудничестве

Concept, essence and meaning of a pre-trial cooperation agreement

Автор: Бабаева Ирада Джаваншир гызы

ФГАОУ ВО "ВолГУ», Волгоград, Россия

E-mail: irada.babaeva96@mail.ru

Babayeva Irada Javanshir gizi

Volga State University, Volgograd, Russia

E-mail: irada.babaeva96@mail.ru

Аннотация: В статье исследуется понятия, сущность и значение досудебного соглашения о сотрудничестве. Анализируется природа такого рода сделки.

Abstract: the article examines the concepts, essence and meaning of a pre-trial cooperation agreement. The nature of this type of transaction is analyzed.

Ключевые слова: досудебное соглашение о сотрудничестве, обвиняемый, прокурор.

Key words: pre-trial cooperation agreement, the accused, prosecutor.

Тематическая рубрика: Юриспруденция и право.

Согласно нормативному определению, представленному в п. 61 ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации  (далее – УПК РФ), под досудебным соглашением о сотрудничестве законодатель понимает соглашение между сторонами обвинения и защиты, где данные стороны согласовывают условия ответственности подозреваемого (обвиняемого) в зависимости от его действий после возбуждения уголовного дела или предъявления обвинения.

С.И. Ожегов определяет «соглашение» как «взаимное согласие, договоренность; договор, устанавливающий какие-нибудь условия, взаимоотношения, права и обязанности сторон» [1] . Под «сотрудничеством» и «условием» С.И. Ожегов понимает «совместную работу, участие в общем деле» и «обстоятельство, от которого что-нибудь зависит». Анализируя законодательную дефиницию рассматриваемого соглашения, О.Н. Тисен отмечает, что словосочетание «условие ответственности» указывает на возможность согласования при помощи досудебного соглашения условий наступления уголовной ответственности. Таким образом, «фактически предметом досудебного соглашения являются конкретные способы сотрудничества подозреваемого (обвиняемого) со следствием в обмен на гарантированное законом смягчение уголовной ответственности за содеянное, предусмотренное ч. ч. 2 и 4 ст. 62 УК РФ» [2] .

В науке уголовного процесса существуют и иные, более подробные определения исследуемого понятия. Так, Л.В. Головко пишет, что в соответствии с досудебным соглашением о сотрудничестве «обвиняемый должен не только признать в суде свою вину по официально предъявленному ему обвинению, но и оказать содействие в раскрытии и расследовании опасных преступлений: дать показания против соучастников, сообщить о неизвестных правоохранительным органам эпизодах преступной деятельности или каких-либо других преступлениях, помочь в собирании доказательств».

По мнению А. Стовпового и В. Тюнина, «досудебное соглашение о сотрудничестве следует рассматривать как специфический публичный договор, содержание которого определяется как обязательствами, добровольно принимаемыми на себя обвиняемым, так и установленными законом процессуальными обязанностями, возникающими в силу заключенного соглашения у прокурора и суда». [3]

И.Н. Кондрат рассматривает понятие досудебного соглашения в трех аспектах: как юридический факт, как правоотношение и как документ. Указанный исследователь характеризует данные стороны досудебного соглашения следующим образом: «являясь разновидностью юридического факта, досудебное соглашение служит основанием возникновения соответствующих прав и обязанностей. Наряду с этим речь идет о системе волеизъявлений (стороны обвинения и защиты), каждое из которых по отдельности не влечет правовых последствий, но в совокупности они представляют собой соглашение, на основании которого и возникает уголовно-процессуальное правоотношение. И наконец, под досудебным соглашением понимается документ, которым оформляются взаимоотношения сторон, связанных данным соглашением. Этот документ выступает в качестве доказательства, удостоверяющего факт заключения соглашения, а также фиксирует его содержание (условия). В этом смысле о соглашении упоминается в ст. 317.3 УПК РФ» [4] .

А.П. Рыжаков, напротив, считает, что «досудебное соглашение о сотрудничестве – это всегда письменный документ, отвечающий процессуальной форме, и прежде всего требованиям, предъявляемым к таковому ст. 317.3 УПК РФ» [5] .

Содержание анализируемого соглашения указывает на его процессуальный характер, так как заключение прокурором досудебного соглашения опосредует движение обвинения и в конечном счете позволяет ускорить судебное разбирательство, добиться реального исполнения подозреваемым или обвиняемым взятых на себя обязательств по содействию следствию. Названные процессуальные отношения входят в структуру процессуального института уголовного преследования, так как норма ч. 5 ст. 21 УПК РФ, определяющая право прокурора заключить с подозреваемым или обвиняемым досудебное соглашение о сотрудничестве, составной частью входит в гл. 3 «Уголовное преследование» УПК РФ. 

А.А. Хайдаров обращает внимание на такую сущностную характеристику рассматриваемого понятия, как согласие. Получение согласия участников здесь следует рассматривать как условие для принятия процессуального решения – в данном случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве. Понятие «соглашение» необходимо понимать как достижение согласия между участниками уголовного процесса в целях заключения уголовно-процессуального договора.

В соответствии с п. 61 ст. 5 УПК РФ в случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве согласие должно быть достигнуто между сторонами обвинения и защиты по вопросам условий ответственности подозреваемого или обвиняемого в зависимости от его действий после возбуждения уголовного дела или предъявления обвинения. В данном случае соглашение (достижение согласия) между сторонами рассматривается как своего рода уголовно-процессуальный договор. Достигая согласия, стороны заключают взаимовыгодный контракт, а в последующем получают взаимовыгодный результат. 

Достижение согласия есть предварительная ступень на пути заключения досудебного соглашения о сотрудничестве. Под достижением согласия в данном случае подразумеваются те или иные взаимные уступки участников сторон обвинения и защиты. Уступки стороны обвинения заранее определены уголовно-процессуальным законом, а уступки со стороны подозреваемого (обвиняемого) касаются уровня и качества содействия. Согласие в рамках института досудебного соглашения о сотрудничестве есть достижение консенсуса между участниками противоположных сторон в целях раскрытия преступлений и проведения судебного разбирательства в особом порядке. 

Институт досудебного соглашения о сотрудничестве испытал очевидное влияние англо-саксонской правовой системы. Само по себе понятие «сделка с правосудием» было введено в правовой оборот в конце XIX в. в США. Как пишет Л.В. Головко, «институт досудебного соглашения о сотрудничестве был введен Законом от 29 июня 2009 г., который дополнил УПК РФ новой главой 40.1. Принятию Закона от 29 июня 2009 г. предшествовала острая полемика, длившаяся несколько лет. Не все специалисты поддержали введение этого института, полагая, что его очевидно американские корни не позволят ему вписаться в отечественную уголовно-процессуальную систему».

В американской практике существует несколько разновидностей «сделок с правосудием». Одной из них является cooperation agreements – соглашение о сотрудничестве. Суть его заключается в том, что обвинение и защита заключают между собой соглашение, согласно которому обвиняемый берет на себя обязательство признать в суде вину по вмененному ему преступлению, а также оказать содействие в его раскрытии и расследовании (дать показания против своих соучастников, информировать правоохранительные органы о неизвестных им преступных эпизодах, помочь со сбором улик). Соглашения такого рода, как правило, заключаются по наиболее опасным видам преступлений, отдельные эпизоды которых тяжело выявить и еще тяжелее доказать (коррупция, наркопреступления, организованная преступность и т.д.).

Следует отметить, что сделки между стороной обвинения и защиты - явление не новое, оно существовало в досудебном производстве и до появления в УПК РФ главы 40.1. Причем цели, ради которых лица, ведущие производство по уголовному делу, шли на них с подозреваемыми и обвиняемыми, были те же, что стоят перед уголовно-процессуальным институтом досудебного соглашения о сотрудничестве. Только обязательства сторон тогда не облекались в письменную форму, существовали в виде «джентльменских соглашений». Инициатива заключения таких устных договоренностей исходила со стороны как обвинения, так и защиты. 

Хотя условия таких соглашений нигде не фиксировались, их следы без труда можно было обнаружить в том разделе обвинительного заключения, где характеризовались личность обвиняемого, его поведение и характер содействия в процессе производства предварительного следствия, иные смягчающие вину обстоятельства. Самим фактом отражения в обвинительном заключении таких обстоятельств следователь исполнял данные обвиняемому при заключении устного соглашения обязательства. Кроме отражения в этом процессуальном документе указанных обстоятельств, следователь в подобных случаях совершал и иные благоприятные для подозреваемого, обвиняемого действия (избирал более мягкие меры пресечения, предоставлял свидания с близкими родственниками). О степени сотрудничества обвиняемого с органами расследования всегда был в курсе и надзирающий прокурор, который затем свою обвинительную речь в суде в отношении такого подсудимого строил так, чтобы оказать максимально положительное воздействие на суд в целях назначения такому подсудимому более мягкого наказания. 

Поэтому де-факто сделки (соглашения) всегда существовали в российском уголовном процессе. Основной их недостаток заключался в том, что сложно было проследить, какие конкретно давались сторонами обязательства при их заключении и в какой степени они ими были исполнены. Из-за этого обстоятельства у части подозреваемых и обвиняемых возникало сомнение в том, что действительно будут выполнены даваемые следователем обязательства, что выступало сдерживающим фактором в практике заключения подобных соглашений. 

Существует мнение, что подобные сделки «... были незаконными, а потому нелегальными и аморальными» . Представляется, что оснований для такой их оценки нет. Дело в том, что в этих сделках всегда заложен компромисс, сотрудничество, а эти явления выработаны и апробированы в течение веков в качестве необходимых инструментов, используемых человеком в своей социальной деятельности. При этом практика показала, что без компромисса, сотрудничества не всегда возможно достичь того конечного результата, к которому направлена та или иная деятельность. 

Потому эти явления - неизбежные спутники каждой социальной деятельности. И нет никаких оснований исключать указанный инструментарий и из уголовно-процессуальной деятельности. Наоборот, он необходим в ней, как ни в какой иной, потому что в ее процессе всегда присутствует конфликтная ситуация, выражающаяся в противоборстве сторон ради достижения своих интересов. А они у сторон, как известно, в этом конфликте не совпадают. И надо заметить, что интересы эти в любой системе права одни - публичные и частные. 

В нашем случае публичный интерес преследует государство через деятельность уполномоченных органов и должностных лиц, частный - подозреваемый, обвиняемый. Разнонаправленность этих интересов - то обстоятельство, которое заставляет их носителей сотрудничать между собой, идти на уступки друг другу для достижения своих конечных целей. Поэтому компромисс и сотрудничество в уголовно-процессуальной деятельности были, есть и всегда будут. Для достижения главного результата вовсе не аморально сотрудничать с подозреваемым, обвиняемым путем предоставления ему определенных уступок. Если бы в уголовно-процессуальной деятельности не присутствовали сотрудничество, компромисс между государственными органами, с одной стороны, и подозреваемыми (обвиняемыми) - с другой, положение с выявлением и раскрытием преступлений было бы более удручающим. Потом, если бы они были аморальны, то вряд ли законодатель придал им правовую форму. 

Кроме того, устные сделки и сейчас заключаются с подозреваемыми и обвиняемыми. Например, деятельно раскаявшийся обвиняемый (ст. 28 УПК РФ), как правило, в уголовном деле появляется не сам по себе, а в результате соглашения, в котором каждая из сторон дает требуемые от нее в этой ситуации обязательства, а затем исполняет их. В этом случае письменно сделка нигде не фиксируется, но аморальной по этой причине не становится. Нет оснований и утверждать, что устно заключаемые соглашения были незаконны, потому что потребность в них следовала из норм уголовного и уголовно-процессуального законов, предусматривающих в качестве смягчающих вину обстоятельств позитивные для следствия действия подозреваемого и обвиняемого. 

Следовательно, явления, прописанные в гл. 40.1 УПК РФ, вряд ли можно назвать полностью заимствованными из правовой практики других стран, поскольку они всегда существовали в уголовно-процессуальной деятельности государственных органов времен СССР и РСФСР, только в США они существовали де-юре, а у нас де-факто. Заслуга законодателя в том, что он фактически существовавшим отношениям придал правовую форму, расширив тем самым базу для заключения сделок в уголовном процессе. М. Баев и О. Баев верно подметили, что «Закон № 141-ФЗ системно оформил институт досудебных соглашений о сотрудничестве в уголовном процессе». Другое дело, что при выработке закона его разработчики в определенной мере использовали опыт правового регулирования таких отношений в иных государствах.

Однако, несмотря на то, что институт досудебного соглашения часто называют сделкой с правосудием, такое название не совсем соответствует сущности данной процедуры в отечественном праве. Суд рассматривает вопрос по поводу анализируемого соглашения только на основании уголовного дела, поступившего с соответствующим представлением прокурора. Сама по себе процедура заключения соглашения и исполнения его условий происходит в рамках предварительного следствия по делу, а на этапе судебного разбирательства прокурор выполняет принятые на себя обязательства, т.е. ходатайствует перед судом о смягчении обвиняемому наказания. Поскольку под правосудием следует понимать деятельность, которая осуществляется посредством реализации судебной власти, то и закрепленная в главе 40.1 УПК РФ процедура по своему содержанию скорее должна восприниматься как сделка со следствием и прокурором.

О.Н. Тисен, сравнивая сделку с правосудием в США и институт досудебного соглашения в России, отмечает, что «заключение сделки о признании вины в США не гарантирует снижение обвиняемому наказания, а лишь предполагает такую возможность, поскольку суд не связан какими-либо законодательными ограничениями в связи с подобным сотрудничеством обвиняемого со следствием. В России при выполнении обвиняемым условий досудебного соглашения о сотрудничестве, подтвержденных прокурором, при назначении наказания суд ограничен предельно возможными размерами санкций»

 ​Досудебное соглашение можно понимать в трех аспектах: как юридический факт, как правоотношение и как документ. В качестве юридического факта досудебное соглашение является основанием возникновения прав и обязанностей. Как уголовно-процессуальное правоотношение досудебное соглашение представляет собой определенную систему волеизъявлений сторон (обвинения и защиты). Наконец, досудебное соглашение – это документ, который служит оформлением взаимоотношений сторон, связанных указанным соглашением. Сущностной характеристикой рассматриваемого понятия является достижение согласия между участниками уголовного процесса в целях заключения уголовно-процессуального договора. 

Цели соглашения о сотрудничестве также можно рассматривать в разных аспектах. Целью подозреваемого (обвиняемого) выступает получение минимально возможного наказания в обмен на информацию, которая необходима следствию. Цель стороны обвинения заключается в раскрытии и расследовании преступления, поиске соучастников, розыске добытого преступным путем имущества. Наконец, целью законодателя в лице государства выступает борьба с преступностью. Значение института досудебного соглашения о сотрудничестве состоит в сокращении сроков расследования и экономии средств, времени и других ресурсов правоохранительных органов.

Список литературы: