Регламентация института возбуждения уголовного дела в дореволюционном отечественном уголовно-процессуальном законодательстве 

Regulation of the institution of criminal proceedings in the pre-revolutionary domestic criminal procedure legislation 

 

Автор: Осипова Елизавета Вячеславовна

ФГАОУ ВО «Волгоградский государственный университет», Волгоград, Россия 

e-mail: elizavetaosipova34@mail.ru 

Osipova Elizaveta Vyacheslavovna 

VolgogradState University, Volgograd, Russia 

e-mail: elizavetaosipova34@mail.ru 

 

Аннотация: В данной статье рассматривается период зарождения института возбуждения уголовного дела в отечественном уголовном праве, а также последующие этапы его развития в дореволюционном уголовном законодательстве.

Abstract: This article discusses the period of the institution of the institution of criminal proceedings in domestic criminal law, as well as the subsequent stages of its development in pre-revolutionary criminal law.

Ключевые слова: институт возбуждения уголовного дела, розыскной процесс.

Keywords: initiation of institute of criminal proceedings, search process.

Тематическая рубрика: Юриспруденция и право.

 

Истоки зарождения института возбуждения уголовного дела и уголовного преследования следует искать в первых законодательных источниках русского права. Самыми древними источниками норм, связанных с регулированием ответственности лиц за совершение преступлений, являются договоры Руси с Византией 907, 911, 945 и 971 годов, о которых было упомянуто в летописях. В них регулировались основные вопросы установления стабильных торговых отношений между заключившими их государствами, а также определялись «со ссылками на «закон русский» и «уставы русские» меры ответственности руссов за совершение убийства, насилия, порабощения, кражи и других преступлений» [4, С.53]. Однако, порядка признания лиц виновными в совершении преступлений и назначения наказания в них не содержалось.

Для раннего феодализма в России характерен обвинительный процесс. «Обладатели государственной (княжеской) власти не вмешивались в уголовные конфликты, предоставляя их урегулирование тем субъектам (а также членам рода или общины), между которыми они возникли по существовавшим в то время обычаям и традициям. На это указывает поощрение кровной мести за убийство и самовольное возвращение похищенной вещи, коня или холопа с применением силы членами рода» [8, С.51]. 

Постепенно кровная месть начинает вытесняться государственным правосудием. Несмотря на то, что появился княжеский суд, осуществляемый непосредственно князем или по его поручению кормленщиками, наместниками и волостелями, преследование за «обиду» оставалось частным. Обязанность доказывания вины лица, совершившего преступление, возлагалась на потерпевшего. Для процесса было характерно рассмотрение дела на основе представленных сторонами доказательств, а само судебное разбирательство было состязательным и гласным. 

Процесс в Киевской Руси не подразделялся на уголовный и гражданский, поэтому потерпевший назывался истцом, а подозреваемый в совершении преступления – ответчиком. Ю.В. Буров отмечает, что «стороны – «суперники», опиравшиеся на помощь «мира», «околицы», – были инициаторами и двигателями дела, они собирали доказательства, и самый процесс – «пря», «тяжа» – велся с соблюдением известного процессуального ритуала – «слово противу слова» [3]. Суд только следил за состязанием сторон, которое нередко могло выражаться в поединках, ордалиях, а затем выслушивал свидетелей и своим решением констатировал исход состязания. Правым согласно судебному решению признавался победитель поединка. Существовало и упрощенное производство по делам, совершенным в условиях так называемой очевидности.

Главным доказательством и основанием обвинения считалось «поличное» – суд решал дело по одному поступку: обвиняемый в убийстве признавался убийцей, если труп был уликой. Позднее, по «Судному Закону людям», изданному князем Владимиром Святославовичем в X веке, «всякая жалоба на суде должна была быть подтверждена свидетелями и нельзя было начинать иск по делу, которое не может быть подтверждено свидетелями» [2, С.75].

По мнению Т.Ю. Амплеевой, «наличие институтов «послушества», «сочения», «гонения следа» и «свода», восходящих к периоду глубокой архаики, было обусловлено стремлением к дифференциации процесса в рамках существовавших способов разрешения конфликтов, таких как самосуд, самоуправство, суд общины и княжеское правосудие» [1, С.28].

Во времена зависимости Руси от Золотой орды власть оставалась в руках русских князей, подчиненных воле ордынского хана, однако монголы ограничились взиманием дани. И.Д. Беляев писал, что «татарские ханы... предоставили России управляться своими князьями, не коснулись ни обычаев, ни религии страны, а лишь определили формы отношений, в которых должно было стоять русское общество к хану» [2]. Татары не вступались в судные дела, во всех московских владениях издавал законы и судил князь.

С укреплением московской центральной власти ранний состязательный процесс постепенно был заменен розыскным. Розыскной порядок (сыск) применялся при расследовании тяжких преступных деяний, обычно караемых смертной казнью.  

Нормы Русской Правды и Новгородской судной грамоты свидетельствуют о формировании обвинительного уголовного процесса. Русская Правда ограничила кровную месть, а также назвала должность вирника – лица, обязанного проводить расследование и собирать виру, а также отрока – помощника вирника, исполняющего его поручения. 

Владимир Мономах узаконил введение письменности, поэтому в его Уставе в числе вирниковых служителей уже упоминается писец, записывающий дела, тогда как прежде метельник делал только метки на бирке – сколько взято судебных пошлин. Увеличение в 15 раз пошлины писцу преследовало цель оплаты за пергамент или кожу, на которых писалось дело. С этого момента появилась практика документирования следственного и судебного процесса и делопроизводство.

По Уставной Белозерской грамоте наместник делил волости и станы между своими доводчиками. «Каждый доводчик ведал определенным ему округом и не имел права ездить по другим округам. Доводчик назначался на год. По новгородскому закону суд протоколировался (составлялся «список дел»), судья по окончании дела должен был приказать своему дьяку записать решение, а рассказчики или судьи со стороны должны к тому списку дела приложить свои печати» [3]. 

С середины XV века начинает складываться система приказного делопроизводства. Согласно Псковской судной грамоте 1467 г. проведение расследования для обнаружения преступника осуществлялось приставами-обысчиками, представлявшими потерпевшего и его интересы. Однако расследование вплоть до конца XV века продолжалось по правилам Русской Правды.

С 1497 года Судебник («Законы великого князя Иоанна Васильевича») устанавливал, что дело прописывалось в судебном списке в том порядке, в каком оно производилось (со всеми допросами, показаниями тяжущихся, свидетелей и т.д.). По записке тиуна, представляемой судье, решалось дело. Копия с окончательного решения суда, выполняемая подъячим, называлась «правая грамота». В ней одна сторона признавалась оправданной, а другая – виноватой. 

Период феодальной раздробленности на Руси характеризуется формированием розыскного или инквизиционного процесса, который в течение длительного времени сосуществовал с обвинительным. В ряде случаев допускалась возможность перехода дела, начавшегося в обвинительном процессе, к производству в порядке розыскного процесса. 

Согласно Соборному Уложению царя Алексея Михайловича (1649 г.) уголовное преследование лица за совершение преступления, его сыск, обвинение, а также и суд в розыскном процессе осуществлялись судьей. Обвиняемый был лишен возможности защищаться и рассматривался как объект, а не субъект процесса. Соборное Уложение учредило семь судебных инстанций – суд монарха, суд боярской думы, суд по приказам, патриарший суд, военный суд, наместнический суд и вотчинные суды. Ответственность за общественную безопасность была возложена на население (губные старосты и губные целовальники). 

Постепенно розыскной порядок укреплялся, вытесняя из области уголовного правосудия остатки обвинительного процесса. Общим правилом становится возбуждение преследования за тяжкие преступления при отсутствии истца. «А не буде на кого в смертном деле челобитчика, и по таким делам за мертвых людей истец бывает сам царь» [6, С.26]. На первый план выдвигается государственный элемент преследования преступлений, а личный элемент и состязательное начало постепенно отодвигаются. Характерными чертами княжеского правосудия в это время следует считать преобладание обязанностей над правами и жесткий контроль со стороны общества, который обеспечивался коллегиальным составом всех судебных учреждений. 

При правлении Петра I розыскное судопроизводство доводится до крайних пределов. Э.Ф. Куцова отмечает, что «...процесс есть, когда судья ради своего чину, по должности судебной вопрос и розыск чинит, где, каким образом, как и от кого такое учинено преступление» [6, С.33]. 

Петр I создал систему судебных органов, сделал попытку отделить суд от административных органов, но она не была последовательно осуществлена. Нет пока деления на органы предварительного следствия и судебные органы. Розыскной порядок был закрытым, тайным не только для публики, но и для сторон. Судопроизводство сделалось письменным. 

«Суд совершался по актам, составленным полицией, и по записке, заготовленной в канцелярии. Орган, производивший следствие, обязан был изготовить точное письменное изложение всего дела. Весь письменный материал в канцелярии систематизировался, и изготовлялась так называемая выписка, которую предписывалось «составлять пунктами или отделениями, не наполняя их излишними обстоятельствами, а помещать в них только самые нужные предметы по материям, соединяя с оными все течение и окончание происшествий так, чтобы того, что в одном отделении писано, в последующем уже не повторять» [2]. В тех случаях, когда дело не подлежало ревизии, подсудимые и истцы в делах уголовных и их поверенные допускались к прочтению выписок и «рукоприкладству под ними». Они могли оговорить замеченные неверности в изложении. 

В ревизионных инстанциях, как заметил И.Я. Фойницкий, устанавливается положение: чего нет в актах, нет и в действительности [9]. Суд происходил в отсутствие подсудимого; и, то, что было зафиксировано в документах, для обвиняемого оставалось неизвестным.

Предварительное «исследование» состояло из ряда действий частных и должностных лиц по собиранию материала для судебного разбирательства. Следствие по маловажным делам могли производить земские суды, управы благочиния и различные присутствия, в которых состояли полицейские чины (полицмейстер, частный пристав, следственный пристав). По делам более серьезным органы следствия были отделены от суда. 

Расследование преступлений входило в круг обязанностей полиции. В роли следователей выступали квартальные надзиратели, а в крупных городах имелись особые должности – следственные приставы уголовных дел. Следствие велось под общим надзором прокуроров и стряпчих и высшим надзором гражданских губернаторов. В указанных в законе случаях на следствии должны были присутствовать депутаты от того «ведомства» (духовенство, военные, купцы, мещане и т.д.), к которому принадлежал обвиняемый. 

Следствие делилось на предварительное и формальное и производилось втайне. Основной задачей предварительного следствия являлось установление фактов происшествия, содержащего признаки преступления. В задачу формального следствия входило выяснение, действительно ли и «в каком виде и степени» обвиняемый совершил преступление и «подлежит ли он наказанию». Ю.В. Буров отмечает, что «на формальном следствии лежало собирание и запись в установленном порядке всех по делу доказательств. Главные усилия при формальном следствии направлялись на получение от обвиняемого собственного его признания. Оконченное следствие немедленно отсылалось в суд; при этом следователи отнюдь не должны были высказывать мнение или заключение по делу. Канцелярией суда составлялась записка, докладываемая суду» [2].

Поводами к началу следствия были извещение, молва и слух, явка с повинной, а также жалоба, донос, доношения прокуроров и стряпчих. «Если имеющиеся улики вызывали сильное против кого-либо подозрение, то предписывалось брать подозреваемое лицо для допроса и исследования, несмотря ни на какие личные его преимущества». Показания, полученные на допросе, подробно записывались. Против обвиняемого принимались меры для пресечения уклонения от следствия и суда (содержание в тюрьме и при полиции, домашний арест, полицейский надзор, отдание на поруки). Затем допрашивались свидетели (непременно под присягой), если требовалось, им давалась очная ставка с обвиняемым и производился повальный обыск (допрос окольных жителей). Оконченное следствие отсылалось в судебное место, где дело вносилось в дежурную книгу и проверялось по описи. 

Таким образом, основной тенденцией развития процессуального законодательства была детальная регламентация процессуальных действий. Однако, усилия Петра I были сосредоточены не на упорядочении комплекса вопросов уголовного судопроизводства, а на модернизации отдельных его институтов. Вменяя в обязанности суда собирание, проверку и оценку представленных доказательств, законодатель стремился превратить суд из пассивного арбитра в активного участника процесса. 

Розыскное начало проникает также в законодательство Екатерины II и Александра II, откуда переходит и в Свод законов.

В ходе губернской реформы 1775 г. значительные изменения произошли и в системе судоустройства. Судебные учреждения, организованные на принципах сословности и коллегиальности, были дополнены Совестными судами, которые в своей деятельности руководствовались не только буквой закона, но и разумом и справедливостью. Важнейшей задачей было обеспечение процессуальных прав личности.

Первый УПК России, результат кодификации и издания Свода законов Российской империи 1832 г., возложил на губернских прокуроров и их товарищей «охранение благоустройства и законного порядка в губернии, содействие к пресечению злоупотреблений и лихоимства, возбуждение «безгласных» уголовных дел» [5]. Свод законов Российской империи предусматривал поводы к началу следствия и предписывал, что Губернский прокурор, Губернские стряпчие обязаны обнаруживать доходящие до их сведения уголовные преступления, особенно безгласные, по которым нет истца. Изложенное позволяет утверждать, что прокуратура стала осуществлять уголовное преследование.

Согласно законам «О судопроизводстве по преступлениям», следствие было представлено в форме «изыскания всех обстоятельств дела или происшествия, составляющего преступление», а также «собрания доказательств к открытию и обличению виновного» (ст. 882 15-го тома «Законы уголовные» Свода Законов [7]). С этого момента в истории отечественного судопроизводства появляется понятие поводов и оснований для начала уголовного преследования.

Предварительное следствие начиналось при наличии одного из поводов, указанных в статье 912 Свода законов уголовных: 1) извещение; 2) жалоба; 3) донос; 4) доношения прокуроров и стряпчих; 5) явка с повинной. 

Извещение – разновидность заявлений о преступлении и в современном понимании является аналогом обращений государственных органов и юридических лиц с информацией о нарушении законодательства в отношении них, в связи с чем они по факту являются к следователю (п. 1 ч. 1 ст. 140 УПК РФ).

Жалоба и донос – аналог такого современного повода для возбуждения уголовного дела, как заявление о преступлении (п. 1 ч. 1 ст.140 УПК РФ). 

Доношения прокуроров и стряпчих являются по сути постановлением о направлении соответствующих материалов в орган предварительного расследования для решения вопроса об уголовном преследовании (п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК РФ). Прокурором являлось должностное лицо, в чьи функции входило наблюдение за производством предварительного следствия, присутствие при всех следственных действиях, надзор за законностью решений судебного следствия, контроль за обоснованностью ареста обвиняемых и некоторые другие функции). Стряпчий – должностное лицо, являющееся помощником прокурора, а также имеющее функции наблюдения за соблюдением казенных интересов и надзором за местами заключения.

Явка с повинной осталась в УПК РФ под тем же названием (п. 2 ч. 1 ст.140 УПК РФ). 

В статье 913 Свода законов уголовных выделялся такой повод, как собственное усмотрение полиции, приступающей к следствию по всякому сведению, к ней дошедшему (как о явном, так и неявном преступлении). Здесь мы видим аналог с сообщением о совершенном или готовящемся преступлении, полученном из иных источников (п. 1 ч. 1 ст. 140 УПК РФ).

Указом императора Александра II от 8 июня 1860 г. «Об отделении следственной части от полиции» обязанности производства расследования по всем преступлениям и проступкам, подлежащим ведению судебных мест, стали осуществлять судебные следователи. В 44 губерниях ввели должности судебных следователей. Престиж и влияние судебных следователей в системе государственных органов обеспечивались тем, что они назначались и увольнялись министром юстиции по представлению губернатора с согласия губернского прокурора. Контроль за следователями возлагался на суды. 

Судебная реформа 1864 г. создала в России самостоятельный и независимый суд, изменила основы судопроизводства. Был создан процесс смешанного типа, введена свободная оценка доказательств, создана самостоятельная и независимая судебная власть, ограничены полномочия прокуратуры и появилась независимая адвокатура [1, С.22].

Устав уголовного судопроизводства России (20 ноября 1864 г.) отделил функцию обвинения от правосудия, судебную власть от административной. Был введен состязательный судебный процесс. Как отмечал И.Я. Фойницкий, «задача уголовного правосудия состоит не в наказании во что бы то ни стало, а в наказании только виновного. Осуждение невиновного противоречит ему столь же, и даже более, чем оправдание виновного. Чем надежнее ограждена невиновность, тем более обеспечены интересы правосудия» [9]. 

Предусматривались следующие «поводы к начатию дел» мировым судьей: жалобы частных лиц, потерпевших вред или убытки; сообщения судебных мест, лиц прокурорского надзора и судебных следователей; сообщения полицейских и других административных властей, непосредственное усмотрение мировым судьей преступных действий, подлежащих преследованию независимо от жалоб частных лиц (ст. 42 Устава уголовного судопроизводства). Таким образом, происходило разделение дел на две категории: публичного и частного обвинения, сохранившихся и в современном уголовно-процессуальном законодательстве.

Уголовное преследование возбуждалось по жалобе потерпевшего, по предложению прокуратуры, по требованию начальства обвиняемого и некоторых правительственных органов, по определению судьи, следователя или коллегиального суда. После этого производство направлялось «к предварительному производству», а в делах, где оно отсутствовало (как в мировом порядке), сливалось с обвинением. В период производства следствия, а также при производстве дел в мировых судебных установлениях привлеченный к делу в качестве предполагаемого виновника именовался «обвиняемый», после предания суду в общих судебных установлениях – «подсудимый».

Согласно Судебным уставам появились три стадии следствия: дознание и предварительное следствие, образующие «предварительное исследование», и собственно судебное следствие. Судебный следователь являлся органом предварительного следствия, однако его функции могли выполнять военные, и военно-морские следователи, члены судебных палат и т.д. Судебные следователи являлись членами окружного суда и состояли в назначенном для каждого участке. 

В соответствии с реформой 1864 года была провозглашена несменяемость следователей. Деятельность следователя рассматривалась как подготовительная часть судебного следствия. Процедура следствия выглядела следующим образом. Полиция производит только дознания о преступлениях. Учиненное полицией дознание передается ею непосредственно местному судебному следователю. Судебный следователь о всяком начатом им следствии доводит до сведения прокурора. Постоянный надзор за производством следствий принадлежит исключительно прокурору. Указанный порядок сохранялся вплоть до 1917 г. 

Таким образом, в законодательных источниках русского права, которые прошли эволюционное развитие на последующих исторических этапах, получил правовое закрепление институт возбуждения уголовного дела. Поводы для возбуждения уголовного дела в современном понимании появились в законодательстве Российской империи 40-60-х гг. XIX века.

 

Библиографический список:

1. Амплеева Т.Ю. История уголовного судоустройства России (IX-XIX вв.): дис. …докт. юрид. наук. – М., 2009. 

2. Беляев И.Д. История русского законодательства. – СПб.: Лань, 1999. 

3. Буров Ю.В. Дореволюционный период развития института обвинительного заключения // Вестник Воронежского института МВД России. – 2010. – № 1.

4. Ключевский В.О. Русская история от древности до нового времени. – М.: Эксмо, 2005.  

5. Крюков В.Ф. Прокурор в уголовном судопроизводстве России (история и современность) // СПС «Гарант», 2012. 

6. Куцова Э.Ф. Хрестоматия по уголовному процессу России: учебное пособие. – М.: Городец, 1999.  

7. Свод законов Российской Империи, повелением государя императора Николая Павловича составленный. Том 15. Законы уголовные. Издание 1842 г. // СПС «КонсультантПлюс», 2020.

8. Уголовный процесс: учебник для академического бакалавриата / под ред. В.П. Божьева, Б. Я. Гаврилова. – 7-е изд., перераб. и доп. – М.: Юрайт, 2019. 

9. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – СПб.: Альфа, 1996. – Т. 1-2.